Сократ не имел столь обычной для ученых слабости толковать о всем
существующем, отыскивать происхождение того, что софисты называют природой, и
восходить до основных причин, от которых произошли небесные тела. «Неужели, —
говорил он, — люди так много занимаются тем, что так мало касается человека
потому, что считают, что постигли все то, что важно человеку знать; или
думают они, что можно пренебрегать теми вещами, которые подлежат нашему
изучению, а углубляться в те тайны, которые не подлежат ему». В особенности
удивлялся он слепоте тех ложных ученых, которые не понимают того, что
человеческий ум не может проникнуть в эти тайны. «Потому-то, — говорил он, —
все эти люди, воображающие, что смеют толковать о них, далеко не сходятся в
своих основных мнениях, и когда послушаешь их всех вместе, то кажется, что
находишься среди сумасшедших. И действительно, какие отличительные признаки
несчастных, одержимых безумием? Они боятся того, в чем нет ничего страшного,
и не страшатся того, что действительно опасно».
|